Рус Четвертый - Этруск - Страница 90

Габаритам противники совпадали. Оружие у обоих одинаковое — полуторники. У Леона Знак в мече явно мощнее, но у Гардарина — Духи. Пока он их придерживал, наслаждался фехтованием. Уверенно атаковал с разных дистанций, финтил, крутился вокруг варвара. Тот наоборот отвечал скупо, почти не шевелясь. Совершенно разная техника! Этим бой захватил знатоков воинских искусств, коими являлись все зрители. Вскоре майор стал уставать, движения замедлились. Вот он шанс! Атакуй, пока Гардарин не рассвирепел и не пустил Духов! Атакуй, дурак, пока есть возможность! Но Леон стоял как скала и ждал. «Чего ждет!?», — возмущение висело в воздухе, и его услышал… Гардарин.

— Умри, варвар! — крикнул он, с бешенными взором бросаясь на «скалу», пуская вперед Огонь и Холод — любимые боевые Духи этрусков.

Пламя со снежным бураном окутало Леона, а через мгновенье в этом облаке утонул и майор, желая разрубить прожаренную — замороженную тушку.

«О-о-х», — пронесся по толпе вздох разочарования и вдруг… — «А-а-х!», — раздался удивленный возглас. Зрители выдохнули одновременно.

Леон в парящей одежде стоял над поверженным противником. Гардарин, поджав под себя руки, лежал на животе, из-под которого расползалась темная лужа крови:

— Как!? Варвар, как!? — хрипел он, теряя последние силы.

— Я не варвар, этруск, я — Месхитинец. Запомни это. Молод ты еще со мной связываться. Горячий и глупый… эй, а лекарь в доме есть? — после этих слов мигом подлетели бояре и приступили к первой помощи. Не позвал бы победитель — истек бы кровью. Таков закон боя — жизнь побежденного в руках победителя. Странный народ эти этруски.

Отлично сработал амулет «отражателя». Любопытно, на испытаниях Духами Руса такой эффективности не наблюдалось…

«Потому что у этрусков Духи — тупые», — с ревом пояснил Огненный Дух, — «они по принуждению служат, Большой друг, и твою Волю не впитали…»

«Не надо», — съязвил довольный за друга Рус, — «вы тоже слабели…»

«И все!», — возмутился Дух, — «воля и разум оставались, а у этих», — проревел презрительней некуда, — «напрочь башню снесло…».

Да, и «родные» Духи заразились от «Большого Друга» жаргонизмами, не только призраки Великих Шаманов.

«Ну-ну», — скептически заметил «принц». На том диалог и закончился.

Чуть позже Эрлан взял Леона за руку, сосредоточился (в это время Духи покружили вокруг сомкнутых рук) и нахмурился еще больше. Русу и Карланту ничего не сказал, но и так стало ясно. Рушилось представление о незыблемой картине Мира: Леон стал археем, а наказания не последовало. Образованный этруск растерялся.

Хвойный лес, поляна с пожелтевшей травой, яркое, почти летнее солнце. Эрлан, Карлант и Леон с Русом стояли в перелеске всего в двух стадиях от имения Вавилиана. В центре поляны возник желтый круг.

— Не переживайте, соратники, — успокаивал Рус, — я свои обещания держу, — сказал и вслед за Леоном шагнул в круг.

Бывший воспитатель и новый главный телохранитель еще долго молчали. Знали, но все равно неожиданно. Наконец, Эрлан проговорил с досадной издевкой:

— И зачем мы трое суток добирались к тебе, не подскажешь, Карлант?

— Принц умен, — горько усмехнулся воспитатель, — не открывает сразу всех способностей. Знаешь, — повернулся к другу, — я все больше и больше сомневаюсь, что он тот самый малыш, которого я учил грамоте и верховой езде.

— Ты хочешь сказать…

— Он принц, без сомнения! Но он другой мальчик, совершенно другой.

— То есть… бастард?

— Я этого не говорил. Пойдем, Эрлан, нам остается только ждать…

Падая в песчаный лабиринт, Рус с теплом вспоминал Этрусию.

По земным меркам их общество оказалось более «продвинутым». Начать хотя бы с рабов. Их не было! Причем не по закону или декрету, а просто так сложилось. Постепенно все этруски, включая землепашца или последнего бродягу, стали археями. Какое рабство? Для отработки долгов или с целью заработать денег люди поступали в услужение к богатым собратьям, но ни о каком рабстве в классическом понимании и речи не шло. То же самое постепенно перешло и на пленных варваров, к которым относили и «просвещенных» геянцев.

За преступления предусматривались тюрьмы, назначалась смертная казнь, взимались штрафы. Судил местный владетель, но под ощутимым давлением жрецов. Именно они являлись цементирующей силой, не давали единой стране расползтись по удельным княжествам. Они же, хоть и не участвовали в длительной усобице, но исподволь поддерживали деление родовитых этрусков на две партии. Две — не двадцать две, опасность раскола резко снижалась. Снижало вероятность распада и четкое деление земли; вотчина есть такая, какая есть и даже царь не имел право менять границы. Какие владения сложились со времен первых Груссов, такие существовали до сих пор. Вновь завоеванные земли — исключительно царские и он отдает их только в аренду (с возможностью «субподряда» разными князьями — везде есть лазейки). Крестьяне, основа экономики, арендовали землю у владетелей и о «приписке» в любом виде даже не подозревали. Могли спокойно перейти от одного к другому, поэтому приходилось «соревноваться» в отношении арендной платы. Здесь тоже возникли свои ухищрения наподобие мнимых и истинных «долгов», в ответ появились крестьянские «контрмеры», но это другая история.

Этруски, понятное дело, охотно шли в дружины к своим князьям и боярам. Бояре — благородные, то есть ведущие род от Грусса или Гросса или «первых соратников» Френома. Они арендовали землю у князя-майора и приносили вассальную присягу. Вот эти дружины и воевали, остальной люд не трогали. Рус поначалу сомневался, но когда на четверть заглянули в лесную усадьбу Карланта, то поразился. Сгорело всего два сарая и часть частокола. Погибли только те, кто противостоял «десанту». Больше никого не тронули и почти не пограбили. А у него в голове сидели кадры из фильмов о гражданской войне, где брат на брата и вырезанное население… ничего общего! Немного снизил свой пыл в плане «остановить братоубийство».