Рус Четвертый - Этруск - Страница 51

— Во-первых, — Пиренгул решился и окончательно поверил Русу, — не любой дурак. О покушении и нападении телохранителей знают очень мало людей. Во-вторых, не ломать же защиту памяти моим… близким людям. Астральные тела явной лжи не выявляют, их некоторые умеют обманывать, — сказал с намеком на Руса, но тот оставался невозмутимым, — а использовать «Знак истины» — непростительное оскорбление для моих… как я им после буду доверять? Это почва для нового заговора.

— Странно… — Рус вычленил слова о «защите памяти», — а ломать блокировку мыслей — не оскорбление?

Вождь на несколько мгновений застыл в удивлении и усмехнулся:

— Ну да, ты все же пока ученик. Все время забываю, не верится, когда с тобой разговариваешь. Оскорбление — наименьшее зло от слома блока. Об этом не распространяются, но его поломка сопровождается временным слабоумием, которое быстро проходит. Но иногда останется на всю жизнь. Асман — младший тому пример.

— То есть? — Рус заинтересовался.

— Асман — старший рассказал мне об этом по секрету пять лет назад. Тогда он пребывал в блаженстве. Шел ко мне как на казнь и вдруг живой остался, и власть сохранил. Смелый человек, надо отдать ему должное, ради княжения жизнью рисковал, но и дурак в то же время, — ухмыльнулся и добавил язвительно, — видишь, я не такой «честный», как ты, нарушаю обещание, — и с усмешкой подождал ответа. Не дождался и продолжил:

— Он сам был еще наследником, когда на него совершили покушение. Охрана спасла, но и убийцу прикончили. Отец, Асман Первый, провел расследование и сказал сыну по секрету, что главный виновник — старший внук и чтобы разбирался с ним сам, не выносил золу из шатра. Мудрым правителем был Асман Первый, да не забудут его Предки. В отличие от сына… — покачав головой, криво ухмыльнулся. С досадой подумал о собственной проблеме во многом схожей с семьей Асмана. Пожалел, что вообще поднял эту тему, но решил идти до конца.

— Асман хотел добиться признания — не добился и со злости приказал прочитать память сына. После Целители поправили разум его старшего, но о полном здоровье и речи нет. А когда сам стал князем, то и казнить сына уже ни к чему. Наоборот, держит наследником, чтобы не искушать младших. Теперь ты понимаешь, почему Асман — младший до сих пор неженат? Сильные кланы не отдадут за него свою дочь, а слабые не нужны князю, — закончив речь, задумчиво опустился на ковер и пригубил вина.

— Так может, — Рус отвлек вождя от тяжелых мыслей, — он сам организовал покушение на Гелингин, чтобы заставить её выйти замуж?

— Тогда и ты в этом замешан, — жестко сказал вождь, — согласен?

— Тогда — да, — согласился Рус, — но я не замешан.

— Знаю, иначе не случилось бы дальнейшего, — он имел в виду подготовку к войне и Рус это понял, — князь слаб. Вернее, я сильней его. Меня держало обещание, а не клятва. Убийство моей дочери в столице княжества, а тем более накануне или даже во время свадьбы, на которую я не давал согласия — великолепный повод. Я не могу отступить. Все присягнувшие мне племена хотят пощипать жирного князя и поставить меня на его место. Я не возражаю и сам этого хочу. Потому и не присягал, потому Асман и хотел от меня избавиться. Все бы хорошо, но проблема…

— Похожая на проблему Асмана с его старшим сыном, — закончил за вождя Рус.

— В общих чертах — да, — нехотя согласился Пиренгул.

Оба пригубили вина, помолчали, думая о своем. Вроде все, говорить больше не о чем. Вождь предупредил Руса о скорой работе, оценил его со всех сторон и пришел к неутешительному выводу: все, пропала доченька. «Эх, Гелингин, Гелингин умница ты моя, красавица. Ясно, что ты нашла в этом чужаке. Ты еще сама не подозреваешь, но не отступишь от него. Жаль, что он просто бастард…», — закончить мысль не успел, услышал вопрос Руса:

— Позволь спросить тебя вот еще о чем. Среди твоих предков встречались Великие Шаманы?

Пиренгул от неожиданности вздрогнул:

— А это тебе зачем?

— Просто ответь. Или это тайна?

— Не тайна, но странный вопрос ты задал… допустим, есть.

— Имена знаешь?

— Хм, — вождь покачал головой, — ты все интересней и интересней. В семейных преданиях их было трое, но в точности известно одно имя — Фаристул Громовержец. Что тебе это дало?

— Очень многое. Ты знаешь, что Духи Предков видят своих потомков насквозь, от них не спрячешься защитой памяти…

— Мальчишка! — от возмущения Пиренгул в очередной раз вскочил, — думаешь, знаешь о Духах больше моих шаманов!? Они непрерывно взывают к ним, но найти прямого предка в мире Духов не так просто! А Великие Шаманы и вовсе на Плато Шаманов!

— Потому и спросил о Великом Шамане, так как точно известно, где они есть, — спокойно ответил Рус, — присядь, Пиренгул, выслушай меня внимательно и желательно спокойно.

О такой особенности Духов Предков он узнал пару месяцев назад. Выбрался на плато за золотом (обычно ходили Леон с Андреем) и разговорился с «Озгулом».

Они с «Боргулом» смотрелись одновременно приятнее и страшнее старых мумий. Казались почти живыми. Это «почти» заключалось в бледности, сухости, в кислом запахе и холодной коже. В принципе, издалека можно ошибиться, спутать с живым, но стоит заглянуть в глаза… тусклый зловещий свет из пустых глазниц пробирал до костей. Он и притягивал и отпугивал, говорил о бренности земного и мудрости вечности… жуть. Рус старался не встречаться с их взглядами, да и с телами предпочитал не сталкиваться.

— Хорошее тело мне досталось, — проговорил «Озгул» загробным голосом, — сильный был воин, неплохой шаман, многое натворил в течение жизни. А как он тебя испугался! Ты — Большой Шаман, он был прав в своих мыслях. И пятно тебе подвластно. Не зря мы заключили с тобой договор, посланец неизвестного Бога, с тобой интересно.